Страсть - душа слова.
Любовь – астролябия истины.
Руми
Per aspera ad astra.
Когда я была маленькой, бабушка часто повторяла, что Бог готовит каждому человеку особенный путь, который может повернуть и повести ввысь целые народы, если не убояться ступить на него. Я же – всегда спрашивала, как узнать, что есть правильно. Тогда я еще не могла знать о даре, с которым открылось видение огромного будущего.
В четырнадцать лет меня отдали учиться к пожилой женщине, объяснявшей тонкости ткацкого ремесла и приготовления вкусных блюд, рецепты которых знала еще с детства.
Там, с другими девочками, было скучно. Каждая из них мечтала вслух о хорошей жизни, богатом муже и том, каким прекрасным должно быть будущее в собственном доме за занятиями шитьем и уборкой, помощью тому, с кем свела жизнь. А мне не нравилось плыть и ждать того, что может вовсе не лечь к душе.
Однажды у своего дома я встретила старца-странника, просившего о нескольких глотках воды. Меня научили не отказывать в гостеприимстве, а еще – очень хотелось послушать хоть пару историй о чужой земле и дальних краях.
Он был очень добр. Рассказал, что служил когда-то у царя соседней земли, и у того были серьезные и реальные планы, как объединить враждующие народы против тех, кто сейчас ими властвует. Это мне было интересно, и даже захотела помочь, потому что только так могла почувствовать себя собой.
- Ты можешь помочь, - ответил старец, внимательно вглядываясь в мое лицо. – Но ты слишком хрупкая и молодая, чтобы перенести все то, что может тебя ожидать.
- Я хочу попробовать.
- Ты должна быть сильной, даже не представляешь, насколько, - тогда я бы ни за что не подумала, что это была проверка на прочность моей веры в себя. Но – я же верила. Верила по-настоящему.
Сказал, что еще мала для того, чтобы вступить в жизнь, о которой с ним впервые в жизни стала думать вслух. Я пыталась возражать, но этим еще более показывала наивное детское желание быть оцененной и получить похвалу за проявленную стойкость, какую была безоговорочно готова проявить снова.
Дни перестали проходить в моей уже привычной скуке. Я не могла сидеть дома, поняла это довольно давно. Мое место точно не здесь, что бы ни говорили родные. Интересно, что бы сказала бабушка, с которой могла бы этим поделиться, если бы сейчас она была со мной? Но – придется общаться только с собой, чтобы не выдать зарождающихся планов. С ними меня не поймут, но и не прошу этого. Но – это шаги к взрослению, о котором говорил старец. Хотя иногда так по-детски даже снится, как меняю мир одним прикосновением…
*******
Дома остаются родители и сестры, человек, которого прочат мне в мужья, и к которому отношусь с опаской, ведь никогда не знаю, чего от него ожидать. Да и – он мне не нравится. А еще меня что-то тянет в дорогу. И этого ему не объясню…
Меня никто не поймет, если родные расскажут, что ушла из дома, и это будет не самой лучшей деталью о родне для окружающих. Проще выдумать, что стала ужасно себя вести, совершать недостойные поступки – и больше не могу быть частью собственной семьи. Но не обижусь, если они так скажут, ведь искренне их люблю, даже уходя сейчас.
Пришло время идти по тропе, указанной странником, чтобы понять, что я значу, и мой ли это путь. Продвигаясь, встречала разных людей: бродячих торговцев, нищих, двух женщин с детьми, идущих мне навстречу. Малыши весело играли, то и дело перегоняя друг друга и улыбаясь, время от времени поворачиваясь, чтоб увидеть мам и услышать просьбы не отходить далеко. Я ведь тоже была такой…
И временами переставала чувствовать, что отступаюсь от внушенных еще в детстве правил, смотрю в открытые голубые глаза утреннего неба и понимаю, как нужна свобода. И как мне хорошо одной…
После пути длиною почти весь день мое ответвление тропы незаметно врезалось в большой дом, в котором, видимо, жил знатный человек. Да, знатный, но не царь. Не могла поверить, хоть о таком доме мне и рассказывал старец. Да, за зданием, наверное, был огромный сад, но само оно не было похоже на королевский дворец, хоть никогда их не видела: слишком скромный, совсем не вычурный, в нем нет намека на вечную жажду денег, которую уже успела увидеть и о которой столько слышала. И я зашла за небольшие ворота. Стражники не возражали. Неужели через них так легко проходить посторонним?
В зале увидела двоих мужчин. Один из них напоминал моего знакомого, но в этом красиво одетом, уверенном в себе человеке с седой бородой едва угадывался тот усталый странник, которого встретила у своего дома.
А второй был лет на шесть старше меня. И очень красив. Никогда не видела таких, как он, никогда не представляла, что за один миг могу прочувствовать то, о чем столько твердили подруги.
Тихо подойдя и надеясь не помешать их разговору, стала в нескольких шагах от них.
- Здравствуй, красавица! Если бы не глаза, я бы, наверное, и не узнал тебя! Ты так повзрослела за это короткое время! – радостно обратился ко мне старший.
- Мне было о чем размышлять, - ответила я и перевела взгляд на молодого человека.
- Да, мысли и желания всегда делают нас старше, - заключил он, тоже смотря на меня.
А после – обменялся со старцем какими-то короткими жестами и попросил дать мне новое имя. И подготовить.
- К чему? – с интересом спрашивала я, даже не смея догадываться, что от меня может требоваться.
- К помощи. Ради которой ты сюда и пришла, - ответил он и впервые улыбнулся.
Мне было уютно с ними, и опасность новизны вовсе не чувствовалась. А ее и не было.
*******
У меня появились три новые подруги. С ними и проводила большинство времени, потому что все приходилось делать вместе. Не могу сказать, что они стали мне близки, но это и не было важно. Нас научили правильно и бегло читать на греческом и латыни, добавлять и вычитать большие цифры. Время от времени старец приходил к каждой из нас и давал советы.
А чаще – рядом со мной был молодой царь, показывавший ценные рукописи и рассказывающий о звездах. Я обожала эти истории, астрологию и астрономию, время, которое он мне уделял, часто приговаривая, что после трудностей и невзгод обязательно приходит время познания, спокойствия и уверенности. Уверенности, что звезды шепчут сердцу правильные слова, что на следующий день они никуда не исчезнут и будут так же ярко светить, чтобы человек нашел в этом счастье.
- Меня учили, что это счастье человеческой душе несет Бог, - отвечала я, зная, что он уважает мою веру или даже разделяет ее. Он никогда не упоминал об этом.
- Да, Бог. Пусть будет так. Ведь именно он зажигает эти яркие звезды, чтобы через них тоже говорить с нами. Древние говорили, что на небесах есть звезда каждого человека, и если он найдет и будет следовать за ней, то многое сможет совершить во благо. Можно бороться за иную судьбу, но если звезда достаточно яркая – человек ничего не сможет сделать поперек. Но для этого иногда нужна помощь тех, кто об этом даже не догадывается.
- Как моя помощь тебе?
- Да, наверное. Я и сам пока не знаю, что ждет, но уверен, что кто-то подскажет. Впрочем, мне было бы намного проще принять решение самостоятельно, хоть это все равно не зависит от меня. Прошу только: береги себя и не дай себе сломаться. Ты стала мне дорога.
- Спасибо… спасибо за все… теперь у меня есть моя жизнь, мне так уютно, как никогда не было… не знаю даже, как благодарить.
- Просто сумей выдержать и сберечь себя, - перебил он.
- Но что выдерживать? Мне интересно учиться, все с таким добром относятся ко мне…
- Я не должен говорить с тобой об этом, но ждут и другие испытания. О них я ничего не знаю.
- А разве другие девушки не знают того же, что и я?
- Не знаю. Я не вижу, что они хотят знать. А пришедшую второй наставники советуют отправить домой.
- Но у нее ведь все прекрасно получается, - изумилась я.
- Она много трудится, но не понимает, что знания нужны для жизни, а не для хвастовства.
- Да… в ней есть это… ты мудр…
- Не я, а тот, кого ты встретила однажды по дороге домой.
- Да, тот, кто сделал меня счастливой… Скажи, пожалуйста, а откуда ты знаешь его?
- Еще совсем юным я спас его от бродячих собак и приютил в своем доме. Он никогда не оставлял меня в беде и всегда советовал. И меня тоже сделал счастливым, научив стойко принимать жизнь. И приведя в эту жизнь тебя. Хотя, впрочем, это не его заслуга. Ты пришла сама, хоть и не знала, что может тебя ожидать.
- Как и все люди…
- Извини, мне пора. Мы обязательно поговорим снова. Всегда рад слышать твой голос и видеть твои глаза, когда слушаешь меня.
- И я рада, царь… - последнее слово далось с трудом.
- Рядом с тобой я не могу быть царем и не стерплю, если ты видишь во мне только его. Я мужчина.
«Да, конечно, не только царь… мужчина, с которым мне никогда не быть. А очень бы хотелось…» - пронеслось в голове, но он, улыбнувшись одними глазами, тихо ушел.
*******
Девушка, о которой мы говорили, отправилась домой утром и совсем об этом не жалела. Узнав то, чего желала, она могла даже забыть поблагодарить за это. Теперь вижу.
Нам уделяли меньше внимания, мы гуляли по саду, наслаждаясь созерцанием завязывающихся плодов и прелестным запахом свежей зелени. Какие руки создали это чудо среди сухих и неплодородных земель, где так мало дождей?
И, правда, через несколько недель все стало высыхать и чахнуть. Странно. Ведь погода стояла та же, а слуги продолжали заботиться о растениях…
Тогда старец и попросил нас троих поухаживать за садом. Оттуда исчезли все, кого видели раньше, и мы должны были сделать все сами. Сад было действительно жаль, потому без устали носила воду из колодца с другой стороны дома, копалась в земле, высаживая новые росточки погибших цветов, не жалела сил…
Первой это не понравилось девушке, с которой лучше находила общий язык. Она отказалась уставать и тратить столько стараний на какой-то сад.
- Но ты же сама говорила, что тебе здесь хорошо.
- Да, но тогда, когда все вокруг происходило само по себе. Может, я умею только наслаждаться, но не чувствую, что мне так уж нужно делать что-то для этого места.
- Тогда и не делай, хоть тебя об этом и попросили те, кто столько дал тебе, - заключила вторая из моих подруг.
И в тот же вечер девушка ушла сама. А мы на следующее утро продолжили оживлять этот маленький земной рай, нося тяжелые ведра и крупные камни, чтобы укрепить почву. Мы возвращались в синяках и с кровавыми царапинами, мозолями и невероятной усталостью. Не хватало времени на то обучение, которым нас продолжали обеспечивать. Сложно вдвоем. Но, все же, не так уж одиноко.
А царя я видела редко. Да некогда было скучать по нему – этот сад создавала не только для него, но и из благодарности за радушие этих теней и плодов. Он стал для меня почти человеком, и едва замечала, как на самом деле было трудно столько в нем и ради него трудиться.
*******
Сегодня утром посмотрелась в зеркало и поняла, что теряю красоту. Солнце и тяжелая работа довели меня почти до полного изнеможения. Подруга выглядела, как показалось, намного лучше. Меня никогда это не волновало, но сегодня в сад должен был прийти царь, чтобы посмотреть, как новая зелень начинает медленно тянуться вверх. Меня впервые в жизни стала заботить внешность…
Я быстро шла в зал, где царь с советниками должен был решать, начинать ли войну с соседом, который уже почти захватила его свободную землю. Но застала там только его и старца. Еще не дойдя до зала, услышала их голоса:
- Нет. И не проси меня поступить так! Я не способен, это слишком сложно!
- Но нет законов, предписывающих иной выход!
- Зачем мне это нужно?! Я не для этого становился хорошим человеком.
- Иногда нужно доказать это, даже против собственной воли! – почти кричал на царя старик.
- Как ты смеешь указывать мне? Я царь!
- И потому ты должен сделать так, как я тебе говорю! Чтобы остаться царем своей страны, остаться не замеченным в неком сговоре, какого на самом деле не существует, и выжить.
- Мне все это не нужно. И, тем более, мне не хватит сил!
- Не хватит у тебя – хватит у других. Даже у тех, кто создал тебе новый сад. Ты сам это видишь. Уважай хотя бы их судьбы.
На несколько минут голоса смолкли, но заходить я не решалась. Видно, они ушли в одну из комнат, прилегающих к залу, чтобы договорить. Я никогда не видела их ссор.
- Прости меня. Да, я должен это сделать. Хоть и будет очень трудно, - снова услышала я царя и решилась зайти. Старец тем временем положил руку на его плечо и посмотрел на меня каким-то отсутствующим взглядом.
- Ты пришла пригласить нас в сад?
- Да.
Они с удовольствием смотрели на результаты нашего труда, часто и громко восхищаясь тем, какие мы старательные и как много сделали. Царь то и дело смотрел на мои руки. А позже – на мгновение прикоснулся к ним, возможно, желая узнать, сталась ли еще в них нежность. Да, осталась, несмотря на мозоли и тяжелую работу. Я прочитала это в его ясных глазах яркого холодного цвета.
Когда прогулка закончилась, и царь с нами попрощался, старец подошел ко мне и рассказал о традиции, по которой в день, когда видны новые ростки, сулящие урожай, провести ночь ближе к зеленому творению для его долгой и плодородной жизни должна юная дева. Попросил на одну ночь переместиться из общей комнаты в торец дома, окно которого выходило прямо в сад. Я согласилась.
*******
Мне понравилось там. Теплый воздух наполнял всю маленькую комнатку, смешиваясь с дыханием легкого ночного ветерка из сада. Сегодня меня ждет крепкий сон.
Уже почти засыпала, когда в комнату ворвался сквозняк. Через открытую дверь быстро зашел человек, чье лицо было прикрыто странной маской. Я хотела закричать, но он мгновенно прикрыл мне рот своей рукой и другой крепко сжал мои кисти. Было больно, я пыталась двигаться, но ни двинуться с кровати, ни повысить голос не могла – да и все равно здесь меня бы никто не услышал.
Он освободил мне руки, но своей стал приподнимать длинное одеяние, в котором спала, присев на ноги, чтобы не сумела вырваться. Я была так напугана, что даже не могла молиться, и только пыталась отодвинуть, оторвать его от себя. Мужчина еще никогда не был так близко, и пыталась сделать все, чтобы этого и не случилось.
Но, поборов мое сопротивление, он заставил меня кричать. Слезы сами потекли из глаз, я мотала головой, умоляя не делать мне больно, но по мне прошлась жуткая волна отчаяния из-за необъяснимого, но такого устрашающего оцепенения, что это заглушило боль. Внутрь будто вонзили меч и все делали рану больше, не останавливаясь, как бы ни просила об этом и как бы ни лила горячие слезы на его руку. Потеряв почти все силы, больше не могла так же напрягаться, и просто распласталась под его энергией. Странно, но стало не так больно. А он перестал сжимать рукой мои губы, все еще громко и быстро дыша. Слезы так же текли, но я уже ничего не могла сделать.
Прошло еще одно длинное мгновение – и силы бороться вновь появились. Но, кажется, он и сам отпустил, в последний раз на еще более длинную секунду пронзив меня, когда вся сжалась в его руках. И он будто испарился, оставив меня лежать, свернувшись комочком, не замечая собственных слез и тихо его ненавидя, хоть это и запрещает моя вера. Какая вера поможет мне сейчас, если не смогла себя сберечь? Неужели об этом говорил царь? И – почему это случилось со мной и сегодня?
Пришел стыд. А потом – растерянность. Что я могла сделать, и в чем теперь себя виню? Боль прошла очень быстро, но осталось – ужасное чувство тошноты, которое ни во что не выливалось, будучи не физическим чувством. Я себе противна…
Не уходила из комнаты до самого рассвета, то плача, но негодуя. Запекшаяся кровь на одежде казалась кошмарным сном, но от нее было проще всего избавиться. Оставалось только никому не рассказать об этом, потому что ночь скрывает все.
*******
Медленно ступая по тропинке в саду, думала, что нужно обязательно пойти в храм на исповедь сегодня же, хоть он и находится не так уж близко, и давно не выходила за пределы дома. Может, это успокоит? Ведь больше некому рассказать. Подруге, разве что. Боже! А если и с ней в эту ночь случилось то же?! Быстро побежала к ней…
Резко открыв дверь, поняла, что она еще спит и с ней все хорошо. Кто мог знать, что в той комнате может кто-то находиться… На глаза опять навернулись слезы…
От тихих всхлипов проснулась подруга. Ничего не говоря, села рядом и стала гладить по голове. Когда мое дыхание почти выровнялось, а из глаз уже не катились горошины, она осмелилась спросить, почему плачу и что произошло.
Я рассказала. Она смотрела на меня с таким ужасом, будто во время рассказа пережила это вместе со мной.
- Страшно… да, нужно было и нам уйти. Да и не приходить сюда тоже. Ты теперь не такая… и я не могу с тобой общаться.
- Почему?.. – удивилась я неожиданному повороту.
- Мне бы не разрешила моя семья. Ты теперь не чиста, можешь запятнать и меня.
- Что ты такое говоришь? Как?
- Не знаю. Но вдруг в следующий раз на твоем месте окажусь я?
- Ты права, это страшно, и я разделяю твои опасения. Но – зачем это повторять? Кто осмелится?..
- Это тебе уже нечего бояться, - после этих слов я снова чуть не расплакалась. - Если кто-то в доме совершил это однажды, то и второй раз не побоится. И – ты видела царских стражников. И – ведь не можешь никому рассказать.
- Не могу, ты права… кому я теперь нужна…
Осознав это, я весь день не выходила. А вечером не пошла на исповедь. Оставили силы. Не было ни желания, ни слов. Был, конечно, человек, который мог бы меня защитить и понять, если бы смогла заговорить, но как раз вчера днем он ушел, продолжив свои странствия и сказав, что вернется через несколько лун.
*******
Она ушла, потому что боялась. Царь, на удивление, отпустил ее сразу же и щедро одарил перед дорогой. Отпустил почти с удовольствием, но не так, будто она мешала ему, а даже попросил двух служанок провести ее до родного города. Если она не безразлична ему, почему ее не удержать? Или это я сейчас не о том думаю?
Хотя – это небезразличие видела как раз по отношению к себе. С отъездом двух людей, вечно находящихся рядом, мы стали проводить время вместе вновь. Он казался очень счастливым. Может, потому, что удалось избежать слишком больших потерь в битвах начавшейся войны, какая сейчас почти прекратилась? Он будто избавился от чего-то, что мешало ему жить. Я радовалась этому и забывала о своем горе, которое, слава Богу, осталось в прошлом, и о нем не нужно говорить. А в будущем – что-нибудь будет. И сумею справиться… с собой, в первую очередь…
Но – прошла еще неделя, и почувствовала себя плохо. Не могла находиться на кухне из-за бьющих во все ощущения запахов, в тесном помещении – из-за порой сильно кружащейся головы. Спасал уже родной мне сад, и запах, и пища которого давали мне насыщение и спокойствие. Но только не понимание.
Стала вспоминать детали из «прошлой жизни» - жизни дома, в кругу семьи, наблюдая за старшими учась у них многому. Не помню, чтобы кто-нибудь страдал от такого недуга, да и нет особых признаков того, что болею. Это ни на что не похоже, и это мучает больше всего. За последнее время многое узнала, но такие знания можно получить, лишь прочувствовав.
Да! Кажется, старшая сестра чувствовала себя так, когда ждала ребенка, у нее это со временем прошло. Но со мной это не может случиться. Не время и не причина. И – чему бы ни учила нас одна из наставниц, я не смогу полюбить то, чего не жду. Поможет, разве что, мое смирение перед Богом. Но – почему он оставил меня и дал мне такое испытание? Я же не выдержу…
Вскоре неладное заметил и тот, кому точно не стоило знать. Сначала я ссылалась на отравление и простуду, но он слишком волновался, и без моего согласия пригласил лекаря для осмотра. Как же я боялась…
…Боялась потерять все, как это сейчас и могло случиться… Но – врач только предположил, что это возможно, ведь ничего не мог сказать наверняка, да и – с чего бы – я?
Но царь стал хмурым и задумчивым. После ухода врачевателя он одарил меня долгим серьезным взглядом, под которым мне вновь стало не по себе. Муки совести снова пришли, стала чаще молиться, в этом окрепла моя вера, но ничего, кроме утешения, принести не могла, как бы я ни просила показать мне выход.
Мы с ним не виделись. Мне не давали уроков, проводила время в саду за шитьем, а вечерами сидела на маленькой скамье, ожидая, что он появится, как делает это порой, успокоив своим голосом и присутствием. Он успел стать близким в первые минуты знакомства, но сейчас мне особенно остро не хватало его. Хоть и понимала, что он не властен сделать что-то, чтобы разрешить ту ситуацию, в которую я попала. Он царь… а я – всего лишь я... Да, он был прав. Испытаний много. И самым страшным из них, за которым забываются остальные, стала разлука с любимым.
Волнение росло, не могла понять, подозревает ли он меня в чем-то. Но – и рассказать не могла. Даже если бы он спросил. Но он не спрашивал.
*******
Сменились еще четыре луны, и сомневаться в чем-то было глупо. Я смирилась, как обещала Богу и себе. Если Он дал мне этот дар – значит, моя судьба – сберечь его, каким образом бы ни случилось то, что получила его. Впрочем, моя обида – это обида уже не на себя. Постепенно поняла, что ни в чем не виновата, как бы яро ни говорил во мне стыд. Тот человек – сумасшедший, случайно оказавшийся в царском дворце. Не верю в случайности, но приходится…
Мне не дает покоя отношение царя. Он то очень бережен со мной, то – почти жесток. Будто в чем-то провинилась. Пыталась спросить об этом, но он лишь рассердился сильнее. Это был уже не тот добрый молодой человек со спокойными мудрыми глазами. Это был царь. Может, война сделала его таким? Или я перестала видеть в нем мужчину? Впрочем, их я теперь опасаюсь…
А сегодня проплакала все утро, потому что по его поручению пришел слуга и сказал, что, как только вернется старец, должна буду уйти домой. Я ничего не поняла. Хотела только увидеть его самого и спросить, глядя в глаза.
Но он все время был занят. Сейчас есть намного более важные события, чем мой уход, но не смогу жить с мыслью, что больше никогда не поговорю с ним. Попыталась найти того самого слугу, и это у меня получилось. Он сказал, что старец вернулся.
Был поздний вечер. Мое затянувшееся прощание с садом, перемешанное с тихими слезами и шептанием молитвы, нарушили приглушенные шаги. Резко дернулась, желая отпрянуть, но меня остановил знакомый голос:
- Не бойся. Это всего лишь я, - царь присел рядом и замолчал, а я не знала, грустить или радоваться от его прихода.
- Я завтра уйду, не волнуйся, - почему-то сказала я после паузы.
- Я не волнуюсь… и с чего ты взяла, что завтра?
- Странник вернулся.
- Ты, все-таки, узнала…
- Да… прости, если не должна была…
- Нет… все хорошо – ты теперь хотя бы немного готова к пути.
- Можно спросить…
- Почему я так решил? Это не я. Я вообще ничего не решаю. Мне приходится доверять словам судьбы. Потому я всегда один.
- А если судьба говорит иное?
- Что же?
- Что я не смогу без тебя… - в глазах опять откуда-то возникли слезы и быстро потекли по щекам.
- Сможешь. Ты многое сможешь, я вижу это, - он приподнял мой подбородок.
- Откуда ты знаешь?
- А кто смог получить знания, сберечь их, как и этот сад, когда ни на что не хватало сил? Кто мог пережить то, что пережила ты, и продолжать молчать?
- Откуда ты знаешь?! – вскрикнула я, но он жестом успокоил меня. Мои глаза округлились.
- Я многое знаю. И то, что на твоем месте должна была быть другая, что все это случайность, в которые мы с тобой не верим…
- Кто это был? Зачем? За что?.. – мне не хватало воздуха, но продолжала задавать вопросы.
- Ты вообще не должна была знать. Тем более, прочувствовать. И потому мне сейчас еще сложнее объяснить, почему тебе нужно уйти. Но иначе нельзя. Ты сама все поймешь, уверен в этом.
- Ты тоже видишь меня нечистой…
Его глаза говорили лучше любых слов. Нет, он так не считал. Слишком много нежности. Он легко коснулся моих губ своими и, чуть замешкавшись, сказал, что ему пора, и мы еще увидимся утром. Так не хотелось оставаться одной…
- Верь мне, все будет очень хорошо. Ты еще будешь счастлива.
- Может, и буду… когда буду вспоминать тебя…
- Я тоже буду тебя вспоминать. Всегда.
Я больше не плакала и не задавала вопросов. Просто ждала рассвета.
*******
А утром встретилась со старцем, сказавшим, что говорил с лекарем и знает, в каком положении я нахожусь. И что он знал об этом еще до разговора.
- Откуда же? Объясни, пожалуйста…
- Это неважно. Но тебе нужно уйти. Мы не отпустим тебя одну, потому что предстоит дальняя дорога. Домой ты не сможешь вернуться. Но есть человек, знающий тебя и понимающий, что тебе нужна помощь. Он уже очень тебя уважает.
- За что? И какой человек?
К нам подошел мужчина с невероятно знакомыми чертами и взял меня за руку, поклонившись.
- Ты все-таки станешь моей женой – с новым именем и трудной миссией веры, совсем другая и такая взрослая – но станешь.
Да, это был мой жених, оставшийся дома. Он все время твердил, что сделает все, чтобы помочь мне и той чистоте, которую я храню. Я не понимала. Но, наверное, и не должна была.
И только выйдя за ворота, в которые когда-то вошла с такой легкостью, поняла, что никогда больше не почувствую прикосновения к своим рукам того, кто навсегда остался в моем сердце, пообещав на прощание, что в будущем обязательно встретимся, попросив вглядываться в людей, прячущих свои лица. Но – как могу пропустить его, если ни за что не забуду этот взгляд?
Мы долго шли. Кажется, эти странствия, время от времени прекращающиеся на ночь, не должны были закончиться. Но – мне не было трудно, хоть и долго уже чувствовала биение ребенка под сердцем.
Уже не ощущала ни отчаяния, ни ностальгии. Мне было приятно отношение того, который был рядом и ничего не пытался изменить. Ему будто внушили, что он бережет что-то очень дорогое не только для себя. Размышляя об этом, я засыпала.
Но – мы сбились с пути, было сложно куда-либо двигаться, чтобы не заблудиться еще серьезней. Тщетно было искать прохожих, потому что те тропы, по которым ходили мы, чаще всего были нелюдимыми. Хотелось увидеть семью, но что они теперь скажут? Возвращаться домой действительно стало опасно – захваченная армией родная земля теперь была под иной властью, и там иногда гибли даже новорожденные. А этого я себе позволить не могла.
Интересно, все же, зачем он отправил нас в путь… Стало холодать, я меньше обращала внимание на поддержку. Может, это все правда должно было случиться не со мной…
Царь, несомненно, знал что-то, о чем не мог сказать только мне. И – его изменчивое настроение, вводившее меня в заблуждение… Знаю, что любит меня, хоть и не могу говорить об этом, видит счастье в моем будущем, хоть я этого не вижу, желает блага, хоть верит в судьбу, и никогда бы не сделал мне больно. Больно?..
Что-то вдруг прояснилось, сложившись в одну ниточку, о которой доселе боялась даже думать. Бог часто посылает нам испытания по силам, но он знал, что не смог бы вынести этого из них. На моем месте должна была быть другая, которой можно было солгать и внушить, которую не жаль потерять, вот почему он с такой легкостью и почестями отпустил ее сразу же! Но – кто вел его? Кто же на самом деле тот старец, что вершит судьбы царей, и они перед ним так покорны?
Какая разница, если теперь приходит понимание, а душу наполняет теплом, которому не страшен никакой зимний ветер? Теперь у меня есть новое имя, знания, другая жизнь и предназначение, с которым смирилась и какое не могла не полюбить, о чем бы ни думала когда-то. Очень скоро откроются еще одни глаза, и в них увижу отражение самого большого счастья в своей жизни. Как жаль, что раньше этого не понимала, сумев лишь запереться в тесной комнатке в уголке сердца, пригласив туда боль и грусть, забыв, что Бог есть любовь… а, значит, любовь есть Бог…
Я представила эти глаза и посмотрела в темнеющее голубое небо. На нем зажигалась звезда, которой не замечала раньше, становившаяся все более яркой и будто указывавшая путь.
- Пойдем за той звездой, – сказала я своему спутнику, указав на нее, и он помог мне подняться.
Кто-то учил меня, что, если найти свой путь и помочь ему осуществиться, найдя продолжение, мир изменится. Да, он обязательно изменится, родившись заново для нового счастья. На тысячи лет…
Июнь, 2008©
Руми
Per aspera ad astra.
Когда я была маленькой, бабушка часто повторяла, что Бог готовит каждому человеку особенный путь, который может повернуть и повести ввысь целые народы, если не убояться ступить на него. Я же – всегда спрашивала, как узнать, что есть правильно. Тогда я еще не могла знать о даре, с которым открылось видение огромного будущего.
В четырнадцать лет меня отдали учиться к пожилой женщине, объяснявшей тонкости ткацкого ремесла и приготовления вкусных блюд, рецепты которых знала еще с детства.
Там, с другими девочками, было скучно. Каждая из них мечтала вслух о хорошей жизни, богатом муже и том, каким прекрасным должно быть будущее в собственном доме за занятиями шитьем и уборкой, помощью тому, с кем свела жизнь. А мне не нравилось плыть и ждать того, что может вовсе не лечь к душе.
Однажды у своего дома я встретила старца-странника, просившего о нескольких глотках воды. Меня научили не отказывать в гостеприимстве, а еще – очень хотелось послушать хоть пару историй о чужой земле и дальних краях.
Он был очень добр. Рассказал, что служил когда-то у царя соседней земли, и у того были серьезные и реальные планы, как объединить враждующие народы против тех, кто сейчас ими властвует. Это мне было интересно, и даже захотела помочь, потому что только так могла почувствовать себя собой.
- Ты можешь помочь, - ответил старец, внимательно вглядываясь в мое лицо. – Но ты слишком хрупкая и молодая, чтобы перенести все то, что может тебя ожидать.
- Я хочу попробовать.
- Ты должна быть сильной, даже не представляешь, насколько, - тогда я бы ни за что не подумала, что это была проверка на прочность моей веры в себя. Но – я же верила. Верила по-настоящему.
Сказал, что еще мала для того, чтобы вступить в жизнь, о которой с ним впервые в жизни стала думать вслух. Я пыталась возражать, но этим еще более показывала наивное детское желание быть оцененной и получить похвалу за проявленную стойкость, какую была безоговорочно готова проявить снова.
Дни перестали проходить в моей уже привычной скуке. Я не могла сидеть дома, поняла это довольно давно. Мое место точно не здесь, что бы ни говорили родные. Интересно, что бы сказала бабушка, с которой могла бы этим поделиться, если бы сейчас она была со мной? Но – придется общаться только с собой, чтобы не выдать зарождающихся планов. С ними меня не поймут, но и не прошу этого. Но – это шаги к взрослению, о котором говорил старец. Хотя иногда так по-детски даже снится, как меняю мир одним прикосновением…
*******
Дома остаются родители и сестры, человек, которого прочат мне в мужья, и к которому отношусь с опаской, ведь никогда не знаю, чего от него ожидать. Да и – он мне не нравится. А еще меня что-то тянет в дорогу. И этого ему не объясню…
Меня никто не поймет, если родные расскажут, что ушла из дома, и это будет не самой лучшей деталью о родне для окружающих. Проще выдумать, что стала ужасно себя вести, совершать недостойные поступки – и больше не могу быть частью собственной семьи. Но не обижусь, если они так скажут, ведь искренне их люблю, даже уходя сейчас.
Пришло время идти по тропе, указанной странником, чтобы понять, что я значу, и мой ли это путь. Продвигаясь, встречала разных людей: бродячих торговцев, нищих, двух женщин с детьми, идущих мне навстречу. Малыши весело играли, то и дело перегоняя друг друга и улыбаясь, время от времени поворачиваясь, чтоб увидеть мам и услышать просьбы не отходить далеко. Я ведь тоже была такой…
И временами переставала чувствовать, что отступаюсь от внушенных еще в детстве правил, смотрю в открытые голубые глаза утреннего неба и понимаю, как нужна свобода. И как мне хорошо одной…
После пути длиною почти весь день мое ответвление тропы незаметно врезалось в большой дом, в котором, видимо, жил знатный человек. Да, знатный, но не царь. Не могла поверить, хоть о таком доме мне и рассказывал старец. Да, за зданием, наверное, был огромный сад, но само оно не было похоже на королевский дворец, хоть никогда их не видела: слишком скромный, совсем не вычурный, в нем нет намека на вечную жажду денег, которую уже успела увидеть и о которой столько слышала. И я зашла за небольшие ворота. Стражники не возражали. Неужели через них так легко проходить посторонним?
В зале увидела двоих мужчин. Один из них напоминал моего знакомого, но в этом красиво одетом, уверенном в себе человеке с седой бородой едва угадывался тот усталый странник, которого встретила у своего дома.
А второй был лет на шесть старше меня. И очень красив. Никогда не видела таких, как он, никогда не представляла, что за один миг могу прочувствовать то, о чем столько твердили подруги.
Тихо подойдя и надеясь не помешать их разговору, стала в нескольких шагах от них.
- Здравствуй, красавица! Если бы не глаза, я бы, наверное, и не узнал тебя! Ты так повзрослела за это короткое время! – радостно обратился ко мне старший.
- Мне было о чем размышлять, - ответила я и перевела взгляд на молодого человека.
- Да, мысли и желания всегда делают нас старше, - заключил он, тоже смотря на меня.
А после – обменялся со старцем какими-то короткими жестами и попросил дать мне новое имя. И подготовить.
- К чему? – с интересом спрашивала я, даже не смея догадываться, что от меня может требоваться.
- К помощи. Ради которой ты сюда и пришла, - ответил он и впервые улыбнулся.
Мне было уютно с ними, и опасность новизны вовсе не чувствовалась. А ее и не было.
*******
У меня появились три новые подруги. С ними и проводила большинство времени, потому что все приходилось делать вместе. Не могу сказать, что они стали мне близки, но это и не было важно. Нас научили правильно и бегло читать на греческом и латыни, добавлять и вычитать большие цифры. Время от времени старец приходил к каждой из нас и давал советы.
А чаще – рядом со мной был молодой царь, показывавший ценные рукописи и рассказывающий о звездах. Я обожала эти истории, астрологию и астрономию, время, которое он мне уделял, часто приговаривая, что после трудностей и невзгод обязательно приходит время познания, спокойствия и уверенности. Уверенности, что звезды шепчут сердцу правильные слова, что на следующий день они никуда не исчезнут и будут так же ярко светить, чтобы человек нашел в этом счастье.
- Меня учили, что это счастье человеческой душе несет Бог, - отвечала я, зная, что он уважает мою веру или даже разделяет ее. Он никогда не упоминал об этом.
- Да, Бог. Пусть будет так. Ведь именно он зажигает эти яркие звезды, чтобы через них тоже говорить с нами. Древние говорили, что на небесах есть звезда каждого человека, и если он найдет и будет следовать за ней, то многое сможет совершить во благо. Можно бороться за иную судьбу, но если звезда достаточно яркая – человек ничего не сможет сделать поперек. Но для этого иногда нужна помощь тех, кто об этом даже не догадывается.
- Как моя помощь тебе?
- Да, наверное. Я и сам пока не знаю, что ждет, но уверен, что кто-то подскажет. Впрочем, мне было бы намного проще принять решение самостоятельно, хоть это все равно не зависит от меня. Прошу только: береги себя и не дай себе сломаться. Ты стала мне дорога.
- Спасибо… спасибо за все… теперь у меня есть моя жизнь, мне так уютно, как никогда не было… не знаю даже, как благодарить.
- Просто сумей выдержать и сберечь себя, - перебил он.
- Но что выдерживать? Мне интересно учиться, все с таким добром относятся ко мне…
- Я не должен говорить с тобой об этом, но ждут и другие испытания. О них я ничего не знаю.
- А разве другие девушки не знают того же, что и я?
- Не знаю. Я не вижу, что они хотят знать. А пришедшую второй наставники советуют отправить домой.
- Но у нее ведь все прекрасно получается, - изумилась я.
- Она много трудится, но не понимает, что знания нужны для жизни, а не для хвастовства.
- Да… в ней есть это… ты мудр…
- Не я, а тот, кого ты встретила однажды по дороге домой.
- Да, тот, кто сделал меня счастливой… Скажи, пожалуйста, а откуда ты знаешь его?
- Еще совсем юным я спас его от бродячих собак и приютил в своем доме. Он никогда не оставлял меня в беде и всегда советовал. И меня тоже сделал счастливым, научив стойко принимать жизнь. И приведя в эту жизнь тебя. Хотя, впрочем, это не его заслуга. Ты пришла сама, хоть и не знала, что может тебя ожидать.
- Как и все люди…
- Извини, мне пора. Мы обязательно поговорим снова. Всегда рад слышать твой голос и видеть твои глаза, когда слушаешь меня.
- И я рада, царь… - последнее слово далось с трудом.
- Рядом с тобой я не могу быть царем и не стерплю, если ты видишь во мне только его. Я мужчина.
«Да, конечно, не только царь… мужчина, с которым мне никогда не быть. А очень бы хотелось…» - пронеслось в голове, но он, улыбнувшись одними глазами, тихо ушел.
*******
Девушка, о которой мы говорили, отправилась домой утром и совсем об этом не жалела. Узнав то, чего желала, она могла даже забыть поблагодарить за это. Теперь вижу.
Нам уделяли меньше внимания, мы гуляли по саду, наслаждаясь созерцанием завязывающихся плодов и прелестным запахом свежей зелени. Какие руки создали это чудо среди сухих и неплодородных земель, где так мало дождей?
И, правда, через несколько недель все стало высыхать и чахнуть. Странно. Ведь погода стояла та же, а слуги продолжали заботиться о растениях…
Тогда старец и попросил нас троих поухаживать за садом. Оттуда исчезли все, кого видели раньше, и мы должны были сделать все сами. Сад было действительно жаль, потому без устали носила воду из колодца с другой стороны дома, копалась в земле, высаживая новые росточки погибших цветов, не жалела сил…
Первой это не понравилось девушке, с которой лучше находила общий язык. Она отказалась уставать и тратить столько стараний на какой-то сад.
- Но ты же сама говорила, что тебе здесь хорошо.
- Да, но тогда, когда все вокруг происходило само по себе. Может, я умею только наслаждаться, но не чувствую, что мне так уж нужно делать что-то для этого места.
- Тогда и не делай, хоть тебя об этом и попросили те, кто столько дал тебе, - заключила вторая из моих подруг.
И в тот же вечер девушка ушла сама. А мы на следующее утро продолжили оживлять этот маленький земной рай, нося тяжелые ведра и крупные камни, чтобы укрепить почву. Мы возвращались в синяках и с кровавыми царапинами, мозолями и невероятной усталостью. Не хватало времени на то обучение, которым нас продолжали обеспечивать. Сложно вдвоем. Но, все же, не так уж одиноко.
А царя я видела редко. Да некогда было скучать по нему – этот сад создавала не только для него, но и из благодарности за радушие этих теней и плодов. Он стал для меня почти человеком, и едва замечала, как на самом деле было трудно столько в нем и ради него трудиться.
*******
Сегодня утром посмотрелась в зеркало и поняла, что теряю красоту. Солнце и тяжелая работа довели меня почти до полного изнеможения. Подруга выглядела, как показалось, намного лучше. Меня никогда это не волновало, но сегодня в сад должен был прийти царь, чтобы посмотреть, как новая зелень начинает медленно тянуться вверх. Меня впервые в жизни стала заботить внешность…
Я быстро шла в зал, где царь с советниками должен был решать, начинать ли войну с соседом, который уже почти захватила его свободную землю. Но застала там только его и старца. Еще не дойдя до зала, услышала их голоса:
- Нет. И не проси меня поступить так! Я не способен, это слишком сложно!
- Но нет законов, предписывающих иной выход!
- Зачем мне это нужно?! Я не для этого становился хорошим человеком.
- Иногда нужно доказать это, даже против собственной воли! – почти кричал на царя старик.
- Как ты смеешь указывать мне? Я царь!
- И потому ты должен сделать так, как я тебе говорю! Чтобы остаться царем своей страны, остаться не замеченным в неком сговоре, какого на самом деле не существует, и выжить.
- Мне все это не нужно. И, тем более, мне не хватит сил!
- Не хватит у тебя – хватит у других. Даже у тех, кто создал тебе новый сад. Ты сам это видишь. Уважай хотя бы их судьбы.
На несколько минут голоса смолкли, но заходить я не решалась. Видно, они ушли в одну из комнат, прилегающих к залу, чтобы договорить. Я никогда не видела их ссор.
- Прости меня. Да, я должен это сделать. Хоть и будет очень трудно, - снова услышала я царя и решилась зайти. Старец тем временем положил руку на его плечо и посмотрел на меня каким-то отсутствующим взглядом.
- Ты пришла пригласить нас в сад?
- Да.
Они с удовольствием смотрели на результаты нашего труда, часто и громко восхищаясь тем, какие мы старательные и как много сделали. Царь то и дело смотрел на мои руки. А позже – на мгновение прикоснулся к ним, возможно, желая узнать, сталась ли еще в них нежность. Да, осталась, несмотря на мозоли и тяжелую работу. Я прочитала это в его ясных глазах яркого холодного цвета.
Когда прогулка закончилась, и царь с нами попрощался, старец подошел ко мне и рассказал о традиции, по которой в день, когда видны новые ростки, сулящие урожай, провести ночь ближе к зеленому творению для его долгой и плодородной жизни должна юная дева. Попросил на одну ночь переместиться из общей комнаты в торец дома, окно которого выходило прямо в сад. Я согласилась.
*******
Мне понравилось там. Теплый воздух наполнял всю маленькую комнатку, смешиваясь с дыханием легкого ночного ветерка из сада. Сегодня меня ждет крепкий сон.
Уже почти засыпала, когда в комнату ворвался сквозняк. Через открытую дверь быстро зашел человек, чье лицо было прикрыто странной маской. Я хотела закричать, но он мгновенно прикрыл мне рот своей рукой и другой крепко сжал мои кисти. Было больно, я пыталась двигаться, но ни двинуться с кровати, ни повысить голос не могла – да и все равно здесь меня бы никто не услышал.
Он освободил мне руки, но своей стал приподнимать длинное одеяние, в котором спала, присев на ноги, чтобы не сумела вырваться. Я была так напугана, что даже не могла молиться, и только пыталась отодвинуть, оторвать его от себя. Мужчина еще никогда не был так близко, и пыталась сделать все, чтобы этого и не случилось.
Но, поборов мое сопротивление, он заставил меня кричать. Слезы сами потекли из глаз, я мотала головой, умоляя не делать мне больно, но по мне прошлась жуткая волна отчаяния из-за необъяснимого, но такого устрашающего оцепенения, что это заглушило боль. Внутрь будто вонзили меч и все делали рану больше, не останавливаясь, как бы ни просила об этом и как бы ни лила горячие слезы на его руку. Потеряв почти все силы, больше не могла так же напрягаться, и просто распласталась под его энергией. Странно, но стало не так больно. А он перестал сжимать рукой мои губы, все еще громко и быстро дыша. Слезы так же текли, но я уже ничего не могла сделать.
Прошло еще одно длинное мгновение – и силы бороться вновь появились. Но, кажется, он и сам отпустил, в последний раз на еще более длинную секунду пронзив меня, когда вся сжалась в его руках. И он будто испарился, оставив меня лежать, свернувшись комочком, не замечая собственных слез и тихо его ненавидя, хоть это и запрещает моя вера. Какая вера поможет мне сейчас, если не смогла себя сберечь? Неужели об этом говорил царь? И – почему это случилось со мной и сегодня?
Пришел стыд. А потом – растерянность. Что я могла сделать, и в чем теперь себя виню? Боль прошла очень быстро, но осталось – ужасное чувство тошноты, которое ни во что не выливалось, будучи не физическим чувством. Я себе противна…
Не уходила из комнаты до самого рассвета, то плача, но негодуя. Запекшаяся кровь на одежде казалась кошмарным сном, но от нее было проще всего избавиться. Оставалось только никому не рассказать об этом, потому что ночь скрывает все.
*******
Медленно ступая по тропинке в саду, думала, что нужно обязательно пойти в храм на исповедь сегодня же, хоть он и находится не так уж близко, и давно не выходила за пределы дома. Может, это успокоит? Ведь больше некому рассказать. Подруге, разве что. Боже! А если и с ней в эту ночь случилось то же?! Быстро побежала к ней…
Резко открыв дверь, поняла, что она еще спит и с ней все хорошо. Кто мог знать, что в той комнате может кто-то находиться… На глаза опять навернулись слезы…
От тихих всхлипов проснулась подруга. Ничего не говоря, села рядом и стала гладить по голове. Когда мое дыхание почти выровнялось, а из глаз уже не катились горошины, она осмелилась спросить, почему плачу и что произошло.
Я рассказала. Она смотрела на меня с таким ужасом, будто во время рассказа пережила это вместе со мной.
- Страшно… да, нужно было и нам уйти. Да и не приходить сюда тоже. Ты теперь не такая… и я не могу с тобой общаться.
- Почему?.. – удивилась я неожиданному повороту.
- Мне бы не разрешила моя семья. Ты теперь не чиста, можешь запятнать и меня.
- Что ты такое говоришь? Как?
- Не знаю. Но вдруг в следующий раз на твоем месте окажусь я?
- Ты права, это страшно, и я разделяю твои опасения. Но – зачем это повторять? Кто осмелится?..
- Это тебе уже нечего бояться, - после этих слов я снова чуть не расплакалась. - Если кто-то в доме совершил это однажды, то и второй раз не побоится. И – ты видела царских стражников. И – ведь не можешь никому рассказать.
- Не могу, ты права… кому я теперь нужна…
Осознав это, я весь день не выходила. А вечером не пошла на исповедь. Оставили силы. Не было ни желания, ни слов. Был, конечно, человек, который мог бы меня защитить и понять, если бы смогла заговорить, но как раз вчера днем он ушел, продолжив свои странствия и сказав, что вернется через несколько лун.
*******
Она ушла, потому что боялась. Царь, на удивление, отпустил ее сразу же и щедро одарил перед дорогой. Отпустил почти с удовольствием, но не так, будто она мешала ему, а даже попросил двух служанок провести ее до родного города. Если она не безразлична ему, почему ее не удержать? Или это я сейчас не о том думаю?
Хотя – это небезразличие видела как раз по отношению к себе. С отъездом двух людей, вечно находящихся рядом, мы стали проводить время вместе вновь. Он казался очень счастливым. Может, потому, что удалось избежать слишком больших потерь в битвах начавшейся войны, какая сейчас почти прекратилась? Он будто избавился от чего-то, что мешало ему жить. Я радовалась этому и забывала о своем горе, которое, слава Богу, осталось в прошлом, и о нем не нужно говорить. А в будущем – что-нибудь будет. И сумею справиться… с собой, в первую очередь…
Но – прошла еще неделя, и почувствовала себя плохо. Не могла находиться на кухне из-за бьющих во все ощущения запахов, в тесном помещении – из-за порой сильно кружащейся головы. Спасал уже родной мне сад, и запах, и пища которого давали мне насыщение и спокойствие. Но только не понимание.
Стала вспоминать детали из «прошлой жизни» - жизни дома, в кругу семьи, наблюдая за старшими учась у них многому. Не помню, чтобы кто-нибудь страдал от такого недуга, да и нет особых признаков того, что болею. Это ни на что не похоже, и это мучает больше всего. За последнее время многое узнала, но такие знания можно получить, лишь прочувствовав.
Да! Кажется, старшая сестра чувствовала себя так, когда ждала ребенка, у нее это со временем прошло. Но со мной это не может случиться. Не время и не причина. И – чему бы ни учила нас одна из наставниц, я не смогу полюбить то, чего не жду. Поможет, разве что, мое смирение перед Богом. Но – почему он оставил меня и дал мне такое испытание? Я же не выдержу…
Вскоре неладное заметил и тот, кому точно не стоило знать. Сначала я ссылалась на отравление и простуду, но он слишком волновался, и без моего согласия пригласил лекаря для осмотра. Как же я боялась…
…Боялась потерять все, как это сейчас и могло случиться… Но – врач только предположил, что это возможно, ведь ничего не мог сказать наверняка, да и – с чего бы – я?
Но царь стал хмурым и задумчивым. После ухода врачевателя он одарил меня долгим серьезным взглядом, под которым мне вновь стало не по себе. Муки совести снова пришли, стала чаще молиться, в этом окрепла моя вера, но ничего, кроме утешения, принести не могла, как бы я ни просила показать мне выход.
Мы с ним не виделись. Мне не давали уроков, проводила время в саду за шитьем, а вечерами сидела на маленькой скамье, ожидая, что он появится, как делает это порой, успокоив своим голосом и присутствием. Он успел стать близким в первые минуты знакомства, но сейчас мне особенно остро не хватало его. Хоть и понимала, что он не властен сделать что-то, чтобы разрешить ту ситуацию, в которую я попала. Он царь… а я – всего лишь я... Да, он был прав. Испытаний много. И самым страшным из них, за которым забываются остальные, стала разлука с любимым.
Волнение росло, не могла понять, подозревает ли он меня в чем-то. Но – и рассказать не могла. Даже если бы он спросил. Но он не спрашивал.
*******
Сменились еще четыре луны, и сомневаться в чем-то было глупо. Я смирилась, как обещала Богу и себе. Если Он дал мне этот дар – значит, моя судьба – сберечь его, каким образом бы ни случилось то, что получила его. Впрочем, моя обида – это обида уже не на себя. Постепенно поняла, что ни в чем не виновата, как бы яро ни говорил во мне стыд. Тот человек – сумасшедший, случайно оказавшийся в царском дворце. Не верю в случайности, но приходится…
Мне не дает покоя отношение царя. Он то очень бережен со мной, то – почти жесток. Будто в чем-то провинилась. Пыталась спросить об этом, но он лишь рассердился сильнее. Это был уже не тот добрый молодой человек со спокойными мудрыми глазами. Это был царь. Может, война сделала его таким? Или я перестала видеть в нем мужчину? Впрочем, их я теперь опасаюсь…
А сегодня проплакала все утро, потому что по его поручению пришел слуга и сказал, что, как только вернется старец, должна буду уйти домой. Я ничего не поняла. Хотела только увидеть его самого и спросить, глядя в глаза.
Но он все время был занят. Сейчас есть намного более важные события, чем мой уход, но не смогу жить с мыслью, что больше никогда не поговорю с ним. Попыталась найти того самого слугу, и это у меня получилось. Он сказал, что старец вернулся.
Был поздний вечер. Мое затянувшееся прощание с садом, перемешанное с тихими слезами и шептанием молитвы, нарушили приглушенные шаги. Резко дернулась, желая отпрянуть, но меня остановил знакомый голос:
- Не бойся. Это всего лишь я, - царь присел рядом и замолчал, а я не знала, грустить или радоваться от его прихода.
- Я завтра уйду, не волнуйся, - почему-то сказала я после паузы.
- Я не волнуюсь… и с чего ты взяла, что завтра?
- Странник вернулся.
- Ты, все-таки, узнала…
- Да… прости, если не должна была…
- Нет… все хорошо – ты теперь хотя бы немного готова к пути.
- Можно спросить…
- Почему я так решил? Это не я. Я вообще ничего не решаю. Мне приходится доверять словам судьбы. Потому я всегда один.
- А если судьба говорит иное?
- Что же?
- Что я не смогу без тебя… - в глазах опять откуда-то возникли слезы и быстро потекли по щекам.
- Сможешь. Ты многое сможешь, я вижу это, - он приподнял мой подбородок.
- Откуда ты знаешь?
- А кто смог получить знания, сберечь их, как и этот сад, когда ни на что не хватало сил? Кто мог пережить то, что пережила ты, и продолжать молчать?
- Откуда ты знаешь?! – вскрикнула я, но он жестом успокоил меня. Мои глаза округлились.
- Я многое знаю. И то, что на твоем месте должна была быть другая, что все это случайность, в которые мы с тобой не верим…
- Кто это был? Зачем? За что?.. – мне не хватало воздуха, но продолжала задавать вопросы.
- Ты вообще не должна была знать. Тем более, прочувствовать. И потому мне сейчас еще сложнее объяснить, почему тебе нужно уйти. Но иначе нельзя. Ты сама все поймешь, уверен в этом.
- Ты тоже видишь меня нечистой…
Его глаза говорили лучше любых слов. Нет, он так не считал. Слишком много нежности. Он легко коснулся моих губ своими и, чуть замешкавшись, сказал, что ему пора, и мы еще увидимся утром. Так не хотелось оставаться одной…
- Верь мне, все будет очень хорошо. Ты еще будешь счастлива.
- Может, и буду… когда буду вспоминать тебя…
- Я тоже буду тебя вспоминать. Всегда.
Я больше не плакала и не задавала вопросов. Просто ждала рассвета.
*******
А утром встретилась со старцем, сказавшим, что говорил с лекарем и знает, в каком положении я нахожусь. И что он знал об этом еще до разговора.
- Откуда же? Объясни, пожалуйста…
- Это неважно. Но тебе нужно уйти. Мы не отпустим тебя одну, потому что предстоит дальняя дорога. Домой ты не сможешь вернуться. Но есть человек, знающий тебя и понимающий, что тебе нужна помощь. Он уже очень тебя уважает.
- За что? И какой человек?
К нам подошел мужчина с невероятно знакомыми чертами и взял меня за руку, поклонившись.
- Ты все-таки станешь моей женой – с новым именем и трудной миссией веры, совсем другая и такая взрослая – но станешь.
Да, это был мой жених, оставшийся дома. Он все время твердил, что сделает все, чтобы помочь мне и той чистоте, которую я храню. Я не понимала. Но, наверное, и не должна была.
И только выйдя за ворота, в которые когда-то вошла с такой легкостью, поняла, что никогда больше не почувствую прикосновения к своим рукам того, кто навсегда остался в моем сердце, пообещав на прощание, что в будущем обязательно встретимся, попросив вглядываться в людей, прячущих свои лица. Но – как могу пропустить его, если ни за что не забуду этот взгляд?
Мы долго шли. Кажется, эти странствия, время от времени прекращающиеся на ночь, не должны были закончиться. Но – мне не было трудно, хоть и долго уже чувствовала биение ребенка под сердцем.
Уже не ощущала ни отчаяния, ни ностальгии. Мне было приятно отношение того, который был рядом и ничего не пытался изменить. Ему будто внушили, что он бережет что-то очень дорогое не только для себя. Размышляя об этом, я засыпала.
Но – мы сбились с пути, было сложно куда-либо двигаться, чтобы не заблудиться еще серьезней. Тщетно было искать прохожих, потому что те тропы, по которым ходили мы, чаще всего были нелюдимыми. Хотелось увидеть семью, но что они теперь скажут? Возвращаться домой действительно стало опасно – захваченная армией родная земля теперь была под иной властью, и там иногда гибли даже новорожденные. А этого я себе позволить не могла.
Интересно, все же, зачем он отправил нас в путь… Стало холодать, я меньше обращала внимание на поддержку. Может, это все правда должно было случиться не со мной…
Царь, несомненно, знал что-то, о чем не мог сказать только мне. И – его изменчивое настроение, вводившее меня в заблуждение… Знаю, что любит меня, хоть и не могу говорить об этом, видит счастье в моем будущем, хоть я этого не вижу, желает блага, хоть верит в судьбу, и никогда бы не сделал мне больно. Больно?..
Что-то вдруг прояснилось, сложившись в одну ниточку, о которой доселе боялась даже думать. Бог часто посылает нам испытания по силам, но он знал, что не смог бы вынести этого из них. На моем месте должна была быть другая, которой можно было солгать и внушить, которую не жаль потерять, вот почему он с такой легкостью и почестями отпустил ее сразу же! Но – кто вел его? Кто же на самом деле тот старец, что вершит судьбы царей, и они перед ним так покорны?
Какая разница, если теперь приходит понимание, а душу наполняет теплом, которому не страшен никакой зимний ветер? Теперь у меня есть новое имя, знания, другая жизнь и предназначение, с которым смирилась и какое не могла не полюбить, о чем бы ни думала когда-то. Очень скоро откроются еще одни глаза, и в них увижу отражение самого большого счастья в своей жизни. Как жаль, что раньше этого не понимала, сумев лишь запереться в тесной комнатке в уголке сердца, пригласив туда боль и грусть, забыв, что Бог есть любовь… а, значит, любовь есть Бог…
Я представила эти глаза и посмотрела в темнеющее голубое небо. На нем зажигалась звезда, которой не замечала раньше, становившаяся все более яркой и будто указывавшая путь.
- Пойдем за той звездой, – сказала я своему спутнику, указав на нее, и он помог мне подняться.
Кто-то учил меня, что, если найти свой путь и помочь ему осуществиться, найдя продолжение, мир изменится. Да, он обязательно изменится, родившись заново для нового счастья. На тысячи лет…
Июнь, 2008©
