ЩЕЛКА В МИР

Я нині до себе в гості
Прийшла, немов до причастя.
Я жду, що повісять розклад
На потяг до станції Щастя.
Н. Позняк

Снова ноябрь. И снова прихожу к знакомому бордюру Набережной, отмеченному синей краской. Не знаю, зачем однажды сделали это, но теперь место, как и время встречи, нелегко изменить.
Теплый воздух, то и дело разгоняемый неласковым ветром, впитал запах влаги и увядающих листьев. Кажется, за островом начинается небо, - огромный круглый шар, обнимающий планету. Спокойные серо-голубые воды несут мощные волны вперед, куда-то навстречу дождю, который никак не соберется из этих сероватых облаков.
- В последнее время ты разучилась опаздывать, - я почувствовала, как легкая радужная тень подошла и стала рядом.
- Мы слишком редко видимся, чтобы могла опоздать.
- Пять минут редко способны изменить вечность, - сказала она, и я почувствовала ее взгляд. – А видеть меня ты не можешь.
- С Днем Рождения, - чуть приблизившись к источнику голоса, я протянула цветок – ярко-алую розу, будто дышащую энергией. Она всегда их любила.
- Знала бы ты, сколько их было на самом деле – этих дней рождения – не относилась бы к этому серьезно.
- О чем ты?
- О перерождении.
- Оно действительно существует? Верю, но мне сложно понять… Мне здесь не нравится.
- Потому однажды ты родишься в другом мире. Извини, я уже не в праве говорить об этом. А цветок очень красивый, спасибо тебе…
Слова на время пропали. Да, случается, что сказать хочется столько, что для накопленного не хватит нескольких дней, но – все меняет присутствие. Все можно отложить на потом, если тишину слушать вместе.
- А ты снова начала гулять одна?
- Так получается. Устаю от людей. А те, от кого не устаю – не могут все время быть рядом. И это для их же блага, со мной сложно.
- Мы все боимся привязываться и навязываться. Не знаю, чего больше боишься ты.
- Привязанность – лишь одна из сторон. Так привыкла теплу «порциями», что на другое большинством перестаю рассчитывать.
- Нельзя к этому привыкать. Не бери с меня пример. Это я убедилась в том, что сила – в уединении, выходя в открытый мир только ради того, чтобы еще раз в этом убедиться. И знаю, как ты хотела стать такой же. Но у тебя не выйдет. Тебе нужно о чем-то писать.
- В последнее время пишу только о двух людях.
- Но остальные читают это, находя частичку себя, не правда ли?
- Не читают. Я почти не печатаю и мало кому показываю то, что в последнее время стало единственной темой.
- Тебе тяжело, знаю. Но трудишься не только ты. Имей уважение к тем, кто тебя вдохновляет.
- Именно им я сейчас меньше всего хочу морочить голову. Вы и так все знаете, только молчите слишком часто, из-за чего и думаю…
- Мы? Кто – мы?
- Ты и…
- Зачем ты пишешь мне?
- Потому что помню тебя. Ты мне очень дорога.
- И ты мне. Потому прошу больше не писать мне и обо мне.
- Из-за чего? – я назвала ее по имени.
- Ты держишь меня здесь. Уже два года. Жду, когда поймешь, что тебе нужно жить, и жить по-настоящему, а не так, как сейчас.
- Я знаю, что ты всегда желаешь мне счастья… Но я счастлива, поверь!
- От случая к случаю. От понимания к пониманию. От встречи к встрече. От стиха… нет, извини. В этом все дело. От стиха ты больше не можешь ощутить счастье. Потому прошу: не думай обо мне.
- Предскажи мне. Ты же умеешь.
- Уже не умею. Все теперь в твоих руках. Могу только наблюдать.
- А то, что ты говорила раньше?
- Осталось совсем немного. Стать счастливой. И произойдет то, чего ты сама хочешь. Готова?
- Иногда кажется, что готова всем сердцем, а иногда – что не хватит сил и умения.
- Они придут. Нужен смысл.
- И когда же он появится?
- Ты сама поймешь. Всегда в этом разбиралась.
- А ты придешь поздравить?
- Нет, у меня другая миссия.
- Какая же? Стать ангелом?
- А как ты знаешь?
- Потому что иначе не может быть, – я грустно улыбнулась.
- Мне тепло с тобой. Хотя бы раз в году меня никто не обманывает, что с теми, кто остался здесь, все хорошо. Что не нуждаются в моей поддержке и все делаю правильно, - она, кажется, вздохнула. – Хотя, впрочем, здесь осталось мало тех, о ком говорю.
- Ты видишь близких? – спросила я, вдруг вспомнив давно мучащий вопрос.
- Вижу. И твоих тоже. И они слышат тебя.
- Я это чувствую порой. И мне стыдно за то, кем становлюсь, забывая собственные – самые простые – рамки.
- Тебе необходимо перейти черту, чтобы вернуться обратно чистой. Но ты обязательно возвращаешься, потому что лишь проверяешь почву за чертой на прочность.
- Я даже не знаю порой, что сказать себе за собственные мысли… как я смогу однажды посмотреть в чьи-то родные глаза?
- В мои ведь смотришь, - чуть повернувшись, отчетливо представила открытый и порой обжигающий каре-зеленый взгляд.
- Ты знаешь меня насквозь. Мне перед тобой почти нечего стыдиться.
- Значит, нужно сделать так, чтобы нечего было стыдиться перед всеми.
- Разве такое возможно?
- Разве ты не понимаешь, что именно тогда будешь счастлива?
- Счастье быстротечно… я не умею его беречь.
- Научишься. Ты просто еще не прочувствовала быстротечное. А твое с тобой останется. После.
- После чего?
- После того, как найдешь в себе смысл жить. Не ради меня, не ради нее, не ради поэзии, не ради родных и друзей. Просто жить – и все. Потому что сама этого хочешь.
- Но разве можно продлить счастье так, чтобы жизнь была одним счастливым моментом? Я умею лишь писать об этом.
- Значит, ты в это веришь. Так же, как веришь в мое присутствие.
- Ты рядом и я это знаю.
- А, может, ты сходишь с ума, в чем так уверенно себя убеждаешь?
- Это нельзя спутать с сумасшествием. Ты здесь.
- Тогда и в себя тоже верь. Себя потерять невозможно. Разве что, хорошо спрятать. Мне пора.
- Уже?..
- Тебе больше не нужно будет приходить сюда. Может быть, встретимся во сне.
- Как мне быть без тебя?
- Ты со мной. Смотри глубже. И брось эту розу в Днепр. Ты поймешь все.
- А ты не бросай меня… снова…
- А ты будь сильной. Я в тебя верю.
Подул ветер, и показалось, что это была секундная мысль, в которой не было ничего кроме диалога с собой. Но, подойдя к бордюру, отмеченному синей краской, я бросила цветок в воду.
Чуть пролетев над волнами, роза легла на одну из них. Не было ни солнечных лучей, из которых мог бы появиться знакомый радужный лучик, чтобы обнять колючие шипы и вновь напомнить, как они схожи с ее характером, ни волны, способной потопить или разбросать лепестки, чтобы я убедилась, что в глубину стоит вглядываться. Нет. Цветок просто плыл по течению, продолжая светиться своей живой энергией, не скованной ни одной из окружающих стихий. Его будто кто-то хранил. И меня тоже.
Нужно верить. Не в течение и не в помощь свыше, напомнившие о своем существовании на пустой киевской набережной в один из будних ноябрьских дней. В себя.
© 16.11.2008