Страсть - душа слова.
Осторожно спуститься по лестнице сознания туда, где не дает покоя очаг слишком теплой памяти, и потушить его, не жалея. Но у него уже есть корни, и ими он глубоко врос в душу. Так, что его уже невозможно искоренить.
Она говорила, что не выносит слез, и это проявлялось во всем. Безропотно перебираю в памяти то, что невозможно было не запомнить, и размышляю – что же произошло, когда после полутора лет без общения случайно встретились на станции метро. Наверное, ей тоже пророчила осень…
А сейчас – вторая чашка кофе, нежелание засыпать, хоть думала об этом весь день, и понимание ее слов, прошедшее через собственный опыт (а по-другому понять невозможно). Никогда не выдавала настоящего, а потом могла слечь с высокой температурой без видимой причины – и все перегорало само собой. И я тоже плакать уже не способна.
Может, она не нашла настоящих друзей. Или слишком часто превращала одни отношения в иные, после завершения которых дружбу вернуть уже нельзя. Но все, что говорила – всегда была способна сделать, что отличало ее от большинства. И – она ненавидела обещания. Обещания, ожидание, серьезность. То, к чему почти с трепетом отношусь я, она боялась до дрожи.
«В жизни каждой женщины рано или поздно наступает период, когда она перестает влюбляться, – но уже не по объективным причинам. Встречается человек, после которого притупляются все остальные попытки почувствовать острее, каким бы он ни был и сколько боли бы ни принес. С ним хочется творчества. Любого. После него остается пустота – ко всем. А случайно встречать его, идя по улице с другим – опасно для любых новых отношений. Я рада, что в моей жизни такого человека – мужчины – нет, и не предвидится». По ее словам можно писать романы. Может, это сквозящее одиночество, которым сама же так восхищалось, и было ее силой.
Ей не нужна была помощь, но на мои попытки помочь реагировала спокойно и с уважением. И говорила всегда – неумышленно, и то, что думала. Неужели, доверяла?
Тихонько закрываю дневник и фотоальбом, думая, что многое сбылось, понимая, что это пережить было необходимо – так, как подсознательно хотела она. Тяжело – зато искренне.
Знаю, почему захотелось написать именно сегодня. Одна из причин – сейчас очень не хватает ее поддержки, присутствия, иронии в голосе и этих озорных каре-зеленых глаз, в глубине которых поселилась тихая тянущая боль, и где иногда, если внимательно вглядеться, еще можно было найти наивную маленькую девочку, спрятанную от всего слепого и потерянного мира…
Осторожно спуститься по лестнице сознания туда, где не дает покоя очаг слишком теплой памяти, и потушить его, не жалея. Но у него уже есть корни, и ими он глубоко врос в душу. Так, что его уже невозможно искоренить…
©
Она говорила, что не выносит слез, и это проявлялось во всем. Безропотно перебираю в памяти то, что невозможно было не запомнить, и размышляю – что же произошло, когда после полутора лет без общения случайно встретились на станции метро. Наверное, ей тоже пророчила осень…
А сейчас – вторая чашка кофе, нежелание засыпать, хоть думала об этом весь день, и понимание ее слов, прошедшее через собственный опыт (а по-другому понять невозможно). Никогда не выдавала настоящего, а потом могла слечь с высокой температурой без видимой причины – и все перегорало само собой. И я тоже плакать уже не способна.
Может, она не нашла настоящих друзей. Или слишком часто превращала одни отношения в иные, после завершения которых дружбу вернуть уже нельзя. Но все, что говорила – всегда была способна сделать, что отличало ее от большинства. И – она ненавидела обещания. Обещания, ожидание, серьезность. То, к чему почти с трепетом отношусь я, она боялась до дрожи.
«В жизни каждой женщины рано или поздно наступает период, когда она перестает влюбляться, – но уже не по объективным причинам. Встречается человек, после которого притупляются все остальные попытки почувствовать острее, каким бы он ни был и сколько боли бы ни принес. С ним хочется творчества. Любого. После него остается пустота – ко всем. А случайно встречать его, идя по улице с другим – опасно для любых новых отношений. Я рада, что в моей жизни такого человека – мужчины – нет, и не предвидится». По ее словам можно писать романы. Может, это сквозящее одиночество, которым сама же так восхищалось, и было ее силой.
Ей не нужна была помощь, но на мои попытки помочь реагировала спокойно и с уважением. И говорила всегда – неумышленно, и то, что думала. Неужели, доверяла?
Тихонько закрываю дневник и фотоальбом, думая, что многое сбылось, понимая, что это пережить было необходимо – так, как подсознательно хотела она. Тяжело – зато искренне.
Знаю, почему захотелось написать именно сегодня. Одна из причин – сейчас очень не хватает ее поддержки, присутствия, иронии в голосе и этих озорных каре-зеленых глаз, в глубине которых поселилась тихая тянущая боль, и где иногда, если внимательно вглядеться, еще можно было найти наивную маленькую девочку, спрятанную от всего слепого и потерянного мира…
Осторожно спуститься по лестнице сознания туда, где не дает покоя очаг слишком теплой памяти, и потушить его, не жалея. Но у него уже есть корни, и ими он глубоко врос в душу. Так, что его уже невозможно искоренить…
©
@настроение:
да нормальное настроение! не супер, но все же 